По меньшей мере 125 погибших, 70 пострадавших. Бортпроводница Виктория Зильберштейн успела спасти 20 пассажиров до взрыва самолета.

В палату городской клинической больницы N 3 в Иркутске к красавице стюардессе один за другим заходили немногие выжившие пассажиры рейса 778. Молча сидели на краешке кровати.

Потом так же молча выходили и уже в коридоре рассказывали журналистам:

- Вика спасла человек двадцать пассажиров. Она в том аду не потеряла голову. Представляете — дым, ничего не видно, дышать нечем, и вдруг появляется светлый проем и голос зовет: «На выход!» Мы думали, что это — ангел! Спасибо ей. Неземное!

Вика Зильберштейн даже в больничной палате отделения нейрохирургии, куда ее привезли после авиакатастрофы, пытается шутить:

- С вас газета! Принесите «Комсомолку», ладно? А то меня домой в Москву отправят — и показать нечего будет. Не поверят дома, что я вся такая смелая.

И вдруг Вику словно подбросило на больничной кровати.

- Люди... А кто остался жив? — Губы девушки задрожали. — Если в самолете до взрыва успели открыть только два люка — один сбоку и один в хвосте, то... Через дальний люк могли спастись человек тридцать! А остальные? Этого не может быть! Дайте мне списки выживших посмотреть, пожалуйста...

Пробежав списки глазами, Вика откинулась на подушку. И начала говорить. Без всяких вопросов. Просто нужно было выговориться...

- Самолет уже шел на посадку. Даже приземлились, коснулись колесами взлетной полосы. Машина накренилась. Потом самолет сразу выправился, я даже испугаться не успела: сильная вибрация — обычное дело при посадке. И вдруг нос ткнулся вперед, в землю. Толчок был таким сильным, что ремни безопасности не выдержали рывка — лопнули, как нитки. А пассажиры попадали вперед. Сразу погас свет...

Несколько секунд в салоне было тихо-тихо. А потом из хвостовой части потянуло дымом. И с громким ревом по трубе салона двинулся огонь. Началась страшная паника. Люди кричали: «Двери открывай, двери!»

Вика с трудом выбралась из-под завала из кресел и чужих сумок. На ощупь пробралась к аварийному выходу — люку над крылом. Нашарила рычаг.

- Я тогда молилась: «Г-споди, только бы не заклинило!» — вздрагивает, вспоминая пережитый ужас, Виктория. — Нас постоянно учат, что во время таких ЧП главное — сделать в самолете дыру и спасти пассажиров. Повезло. Люк открылся. И все, кто успел спрыгнуть на землю до взрыва, остались живы. Там высота от крыла до земли метра три, наверное. Впереди меня в люк вылезли два парня. Одного, помню, Ваней зовут. Они спрыгнули и меня потом поймали. Поэтому я и без царапин...

До взрыва через люк, который открыла Вика, сумели выпрыгнуть двадцать человек.

Еще один люк, в хвосте самолета, открыл бортпроводник. Но тем людям, кто прыгал из этого люка на бетонку, повезло меньше. Хвост-то намного выше крыла, около 4 метров над землей. Из этой группы спасенных пассажиров большинство увезли в больницы с травмами и переломами.

11 июля на военный аэродром «Раменское» сел самолет МЧС. Из Иркутска в Москву привезли 12 пассажиров рейса 778. К часу ночи шесть пострадавших доставили в Институт Склифосовского, остальных отправили по профильным больницам. Троих — в Институт Вишневского, по одному — в госпиталь имени Бурденко, 83-ю больницу и в ЦИТО.

Среди пациентов Склифа — и три стюардессы рейса 778, включая Вику Зильберштейн. В Склифе Вика — настоящая героиня. Она и спасенные ею пассажиры лежат в соседних палатах

- Она у нас самая популярная, — смеется дежурный врач. — Журналисты мечтают интервью получить. Но ей, кроме мамы, сейчас никто не нужен!

Вика лежит в отдельной палате в нейрохирургии. Маму к ней пустили буквально на три минутки — обнять и поцеловать.

- Я так не хочу, чтобы дочка летала. Особенно сейчас — после всего, что случилось. Она ж у меня еще и студентка. На 4-м курсе юрфака учится заочно. И сама платит за учебу, а летать пошла — чтобы денег на сессии хватало. А потом небо полюбила, да как! У нее весь мобильник «забит» карточками ночного неба и самолетами. Молодец она у меня — трудяга и романтик! — говорила Валентина Петровна. И добавила, что дочка сейчас очень хочет уехать из больницы домой. Там ее ждут не только мама и сестра Олеся, но и терьер Булька. Он тоже переживает за хозяйку — скулит и скучает.

Когда во время пожара за пять минут до взрыва на борту Вика успела позвонить домой, Булька насторожил уши и заглядывал в глаза родным: «Что-то случилось?»

А ночью на 13 июля к Вике из Сибири должен приехать ее папа — Владимир Михайлович. Он давно не живет с семьей, но, узнав об авиакатастрофе, поехал в Москву — к дочке.

В палате по соседству «поселился» Николай Коннов. Он был среди тех, кого Вика выводила из полыхнувшего лайнера. Весь покрытый ссадинами и перемазанный зеленкой, Николай все время повторяет в курилке: «Если б не она, то меня бы здесь не было».

Мужики в ответ молча затягиваются и слаженно качают головами. А проходя мимо палаты, заглядывают в двери: как такая хрупкая девчонка могла спасти столько человеческих жизней?

Вику собирались выписать 11 июля вечером. Но потом посовещались и решили подержать ее в больнице еще. Остальных выпишут недели через две.

ИЗ ПЕРВЫХ УСТ

Валентина Петровна, мама стюардессы Виктории Зильберштейн: Дочка позвонила в три часа ночи: «У нас горит самолет».

22-летняя Вика живет с мамой и старшей сестрой в Москве всего два года. И столько же работает стюардессой. Они переехали в столицу из Сибири, приехали на заработки.

- Я ее всегда в рейс провожаю, — рассказывает мама Валентина Петровна, дежурная на одной из станций московского метро. — А в этот раз мне не понравилось, как я дочку проводила. Завертелась, не успела толком с ней попрощаться. Подумала еще, как нехорошо вышло.

Она позвонила в три ночи мне на мобильный. «Мамочка, у нас горит самолет. Мне так больно, больно». Видимо, ее уже несли на носилках. С этого времени я не перестаю благодарить Б-га за то, что дочка выжила.

ДОСЬЕ

205-местный А-310, разбившийся в Иркутске, выпущен в июне 1987 года и куплен авиакомпанией «Пан Американ». Затем продан «Дельте», потом «Аэрофлоту», 2 года назад — «Сибири». Выполнил 10 000 рейсов средней продолжительностью 5,9 часа (это нормальные показатели).

Всего сейчас в мире летают 229 таких самолетов.

Как выжить в подобной катастрофе

Слушайте инструктаж стюардесс перед вылетом. Они показывают ближайшие к вам выходы и учат вытаскивать надувной трап.

Во время регистрации просите, чтобы вас посадили в хвосте самолета. Ежегодно в мире происходит 4-5 подобных «выкатываний» за пределы полосы (только авиаторы стараются не рассказывать об этом). Чем дальше вы сидите от носовой части — тем больше шансов выжить.

Не отстегивайте ремни безопасности до полной остановки самолета.

РАССКАЗ СПАСЕННЫХ

Если бы трапы были надуты!

Те, кому удалось спастись, недоумевают: как случилось, что надувные трапы самолета, которые должны были при аварии срабатывать автоматически, оказались в нерабочем состоянии?

- Я прыгала с хвоста самолета. Закрыла голову обеими руками и ринулась вниз от огня и взрывов, — говорит иркутянка Вера Ягодкина, преподаватель Байкальского государственного университета экономики и права. — Слава Б-гу, осталась жива. Голову разбила сильно, зашили уже. Черепно-мозговая травма серьезная, голова просто раскалывается.

Вера Михайловна с трудом вспоминает: вот самолет сел, вот чад, огонь, взрывы.

- Выхода я в огне даже не видела. Крик стоял кругом, треск от огня, валил едкий дым. Я шагнула к хвосту наугад. Видела — несколько человек туда рванулись, я за ними. Там оказался провал. Я в него и упала.

С бетонки Вера Михайловна видела, как самолет раскололся надвое, как начались взрывы, как живыми факелами выпадали из аэробуса люди.

- Только не пишите, что нам повезло, не гневите Б-га, — говорит она.