Мы застали Владимира Михайловича в его гримерке в Театре Российской армии, где он служит уже более 60-ти лет! Актер готовился к спектаклю «Давным-давно», но любезно согласился с нами побеседовать.

Не желайте мне здоровья! На «Титанике» все были здоровы

— Владимир Михайлович, почему Вы не любите, когда Вам желают здоровья?

— Есть такая остроумная присказка: «Не нужно желать мне здоровья, потому что на «Титанике» все были здоровы!». Лучше пожелать удачи и приятных ролей. Как Юрий Соломин, главный режиссер Малого театра, сказал: «Для актера лучшее лекарство — это роль».

— Вы-то хорошими ролями никогда не были обделены…

— Паузы между ролями для актера вообще не желательны. Актера театра и кино можно сравнить с музыкантом, который, когда долго не играет на инструменте, теряет беглость в пальцах. Поэтому актер должен играть как можно больше, репетировать и находиться в должной творческой форме. У меня были долгие перерывы в кино и театре, но я их старался переживать достойно.

— Вы так хорошо выглядите. Любому юноше фору дадите. Сами на сколько лет себя ощущаете?

— После 50-ти лет день рождения не стоит отмечать — незачем. Я скажу словами писателя Оскара Уайльда: «Трагедия старости в том, что ты себя чувствуешь молодым». Несмотря на мой возраст, я задействован в трех спектаклях: «Приглашение в замок», «Давным-давно» и спектакль по великому Сервантесу «Человек из Ламанчи» — эту мечту мне подарил Юлий Гусман на мой юбилей два года назад. «Человек из Ламанчи» очень ко времени, он затрагивает вопросы нравственности, человечности, доброты и милосердия. Сегодня, в век жестокости, мы привыкли к терактам, убийствам, которые стали нормой нашей жизни. Мой герой в этом спектакле говорит: «Человек не может убивать человека» и «Не называй своим ничего, кроме своей души». Это замечательная пьеса.

— Вы ассоциируете себя с Дон Кихотом Ламанчским? Наверняка у вас есть что-то общее?

— Да. Как раз к юбилею я написал книгу «Моя профессия — Дон Кихот». Мне кажется, у меня многое совпадает с этим характером в отношении к человеку, к понятиям человечности, доброты, сострадания… Я сам прошел довольно-таки сложный путь, мое поколение, во всяком случае. У меня рано умерли родители, мне их очень в жизни не хватало, но великолепная сестра меня любила и опекала. Я всегда чувствовал ее искреннюю любовь и очень ей благодарен.

У меня никогда не было друзей

— А кто ваш Санчо Панса в жизни? Ваш верный помощник?

— Человек в сущности своей всегда одинок. Единственным помощником я могу назвать свою жену, Иветту Евгеньевну Капралову, с которой мы вместе уже более 40 лет. А так, друзей, тех, кому я мог поведать душевные тайны, у меня никогда не было.

— Правда ли, что вы в детстве хотели стать балеруном?

— Танцовщиком. Я воспитывался в семье музыканта. Мой папа — дирижер оркестра — брал меня на свои концерты. И в 12 лет я решил поступать в хореографическое училище Большого театра. А отец категорически не хотел и подговорил экзаменаторов за моей спиной. На экзаменах педагоги сказали: «Мы тебя возьмем в училище, но ты будешь плестись в хвосте, потому что у тебя плохое сердце». Но эта была неправда. В продолжение всей последующей жизни я испытывал колоссальные нагрузки. Я тысячу раз выпрыгивал на сцену в музыкальном спектакле «Учитель танцев», и сердце всегда работало безотказно. Я никогда не курил, не пил, так, может, иногда выпью рюмочку или хорошего шампанского, а вообще я спортивный человек.

— Владимир Михайлович, помните то утро, когда вы проснулись знаменитым?

— Я к славе отношусь очень спокойно. Известность мне принес фильм великого режиссера Ивана Пырьева «Свинарка и пастух». В 41-ом мы должны были его закончить, но началась война, и нам дали «бронь», то есть нас, актеров, освободили от армии. Может быть, благодаря этой картине я остался жив, потому что мое поколение в основном все осталось на полях сражений.

— То есть вас можно назвать баловнем судьбы…

— Я бы так не сказал. Это стечение обстоятельств. Хотя то, что я попал в культовый фильм «Свинарка и пастух», на роль главного героя, еще и грузина, — это, конечно, подарок судьбы. Иван Пырьев выбрал меня среди настоящих грузин, которые пробовались на роль из Театра им.Руставели.

— После съемок вы, наверное, почувствовали себя настоящим горцем.

— Да меня все потом за грузина принимали, за «своего», так сказать. Особенно после премьеры фильма. Стоило мне прийти на центральный рынок, как торговцы, узнав меня, тут же угощали фруктами. Бесплатно (смеется).

— Да и женщины от вас с ума сходили после «Свинарки и пастуха»…

— Я думаю, что вы преувеличиваете. Потому что в то время были такие выдающиеся, яркие актеры, как Олег Стриженов, Николай Крючков, Борис Андреев, а я… Нет, у меня были поклонницы, особенно после «Учителя танцев», но это все было очень скромно. Но письма любовные я получал (смеется).

— Сегодня вы принимаете приглашения сняться в кино?

— Возраст уже не тот. Хотя у Эльдара Рязанова в римейке «Карнавальной ночи» снялся. Я снова исполнял роль клоуна, как и много лет назад. А так я не снимаюсь: ролей нет, а потом, сейчас такой процесс съемки, что меня не устраивает. А я привык к тому, что «служенье муз не терпит суеты». Сегодня все снимают быстро-быстро…

Я не чувствую ответственность за современное кино. Все, что мог, я уже сделал

— Как старожил отечественного кинематографа, вы чувствуете какую-то ответственность за современное кино, за нынешнюю ситуацию в киноиндустрии?

— Я считаю, что мы, старое поколение киношников, сделали очень многое, даже больше того, что могли сделать. Эйзенштейн, Пырьев, Александров, Пудовкин, Герасимов… Мосфильм, Ленфильм — это наше поколение. Мое поколение выиграло войну. Сейчас другое поколение, другая эстетика…

— Вы смотрите фильмы со своим участием?

— Нет. Я вообще не смотрю телевизор.

— Но любимый-то фильм точно есть.

— Фильм «Дядя Ваня» — очень значимый для меня фильм. Я долго не снимался, и тут Андрон Кончаловский приглашает меня на возрастную роль профессора Сибирякова в его новой картине. Нужно сказать, что этот режиссер очень скрупулезно работал над фильмом, он умеет работать с актерами. Андрон — очаровательный, интересно мыслящий человек, умница, эрудированный, лично я просто обожаю его.

— Как вы проводите досуг?

— Я много читаю. Есть такое замечательное стихотворение Владимира Набокова. Его знаю как прозаика, но он, кроме этого, еще замечательные стихи писал.

Нас мало юных, окрыленных,
Не задохнувшихся в пыли,
Еще простых, еще влюбленных
В улыбку детскую Земли.
Мы только смуглый цвет миндальный,
Мы только первопутный снег,
Оттенок тонкий, отзвук дальний,
Но мы пришли в зловещий век.
Навис он, грубый и огромный,
Но что нам гром его тревог?

— … Мы целомудренно бездомны, и с нами звезды, ветер, Б-г…

— Да, все верно (улыбается). «С нами звезды, ветер, Б-г». И наша совесть, наша душа, которая ничем не запятнана. Я могу сказать, что никому в чужой карман не залез. Труд, помощь ближним, любовь, доброта и милосердие. Это самое главное в жизни. И вот, может быть, я поэтому и живу так долго. Радуюсь успеху другого человека, не завидую ни Абрамовичу, ни какому-нибудь другому олигарху…

— Легко ли вас обидеть, Владимир Михайлович? Вы ранимый человек?

— Ранимый, как и все. Но я умею какие-то вещи пропускать мимо ушей, не сосредоточиваться на них. Актеры — чуткие люди, такова профессия.

Я всегда нахожусь в состоянии влюбленности в женщин

— Вы считаете женщин источником вдохновения. Как ваша жена Иветта Евгеньевна относится к такому повороту событий?

— Женщины… Она относится с пониманием, потому что у актера, как мы уже говорили, естественно, есть поклонницы. У меня к слабому полу особое отношение. Я всегда нахожусь в состоянии влюбленности в этот пол. Это дает мне энергию. За мою долгую жизнь мне приходилось тысячи раз признаваться в любви, а любить на сцене нужно правдиво, чтобы зритель верил. К счастью, партнерши мне всегда попадались талантливые и красивые.

Как-то в интервью выдающегося поэта современности Иосифа Бродского спросили: «Что такое женщина?» Он ответил: «Женщина — это чудо природы». А мой Дон Кихот из «Человека из Ламанчи» говорит: «Женщина — это душа мужчины, его слава, яркий луч, озаряющий его путь». Женщина для меня — это святое.

— Владимир Михайлович, напоследок спрошу про «Десять негритят». Один из моих любимых фильмов. Когда последний раз пересматривали эту картину?

— Давно уже не смотрел. «Десять негритят» подарили мне знакомство с великолепным Станиславом Говорухиным. Он очень интересный человек, художник, прекрасно рисует, спортсмен…

— Не захотелось в Африку после фильма?

— Нет. Мне никуда сейчас не хочется, кроме Москвы. Я люблю Подмосковье, Россию, Алтай…

— Собираетесь поехать в Алтай?

— Да нет… Много работы. Слишком много репетиций. Мне предстоит сыграть князя в спектакле «Дядюшкин сон» в театре «Модерн».